«Привлекательность»

Мохи ад-Дин писал, что законы, принятые после революции, «преследовали цель подорвать политическое, социальное и идеологическое влияние класса крупных землевладельцев, которые являлись в то же время традиционными политическими деятелями.' Революция лишила этот класс его оружия: земли, партий, престижа. Представители этого класса были привлечены к суду, на котором были доказаны их продажность, алчность и расточительство народных богатств. Публичному осуждению был подвергнут весь класс» [74, 1966, № 8, 39].

Можно считать, что момент, когда Совет руководства революции принял решение^ провести аграрную реформу, выгнать старых бюрократов, уволить Али Махира и начать чистку политических партий, был переломным в деятельности военного режима — военные решили остаться у власти. Следовательно, надо было бить по потенциальным врагам и приобретать союзников.

«Авангард революции,— пишет X. Мохи ад-Дин,— был представлен группой молодых военных, которые имели две основные отличительные черты: первая — незыблемая вера в национальную независимость, помноженная на глубокую ненависть к империализму, королевскому двору и их агентуре, и вторая — независимое положение группы от всех других политических сил и организаций, стремление сохранить эту независимость и в дальнейшем» [74, 1966, № 8, 39].

На эти слова стоит обратить внимание. Молодые офицеры осознали свое политическое призвание, свою миссию, они не желали растворяться в партиях, скомпрометированных сотрудничеством с прежним режимом. Но на другой же день после революции на них обрушилось множество незнакомых проблем, возникла масса вопросов, на которые они не были готовы дать ответ. Нет ничего удивительного, что они попытались найти какую-то опору среди опытных политических деятелей, заручиться содействием «профессионалов»; назначили премьером Али Махира, старались наладить контакт с Вафдом. Но чрезвычайно сомнительно, что даже в тот момент они собирались «вернуться в казармы», и не следует буквально понимать слова Насера, что революционные офицеры хотели «быть впереди лишь несколько часов». Скорее всего, они, не имея намерения непосредственно возглавить правительство, рассчитывали, располагая реальной силой, контролировать деятельность гражданских политиков, сохраняя при этом свою сплоченность и независимость. Когда же они увидели, что с прежними политиками дело не клеится, им ничего не осталось, как самим перейти к управлению.